Одна из ведущих актрис Центра драматургии и режиссуры Анастасия Сычёва рассказала, как попала в Москву, как встретилась с Владимиром Панковым и его SounDrama, о сложных ролях, дорогих проектах и многом другом.
Спектакль «Кеды», фотограф Олеся Хороших
– Анастасия, ваш переезд из Тюмени в Москву в 2003 году связан с мюзиклом «Метро». Расскажите, пожалуйста, как вы в него попали?
– В Тюмени живёт мой учитель, он меня заметил, воспитал и привил мне вкус к музыке, – это Василий Николаевич Пустыльников. Потом он передал меня в руки другому мастеру – Марине Владимировне Жабровец, у которой я училась на режиссёрско-актёрском факультете. Два этих человека очень сильно повлияли на мою судьбу.
Именно Пустыльников мне как-то сказал: «Настя, ты должна ехать в Москву!». Тогда шумел мюзикл «Метро». Это было грандиозное событие для России, настоящий музыкально-театральный прорыв. Василий Николаевич созвонился с организаторами, и мы поехали к ним на прослушивание на дубль главной героини, и я прошла кастинг. Когда я увидела спектакль, меня просто пригвоздило к креслу, так меня это впечатлило. Я ещё училась в институте, поэтому ездила на «блоки» каждые две недели, когда мюзикл играли в Москве. Меня потихоньку выпускали на сцену: сначала побегать в массовке, потом давали маленький эпизод, потом я учила партии главной героини. Когда я закончила учёбу, переехала в столицу, но мюзикл закрылся.
Я смотрела спектакли, ходила на кастинги, были какие-то халтурки. Однажды в Москву на один из театральных фестивалей приехала мой мастер Марина Владимировна. Она знала о моих поисках, и внезапно позвонила мне и говорит: «Настя, ты должна увидеть один спектакль. Я посмотрела его на фестивале, и поняла, что это твоё. Я достала номер телефона этого режиссёра. Его зовут Владимир Панков. Я не знаю, как ты ему будешь звонить и что делать, но вот тебе номер». У меня до сих пор хранится свёрнутая бумажка с номером телефона Панкова. Речь шла о спектакле «Красной ниткой» по пьесе Александра Железцова. Я нашла, где он идёт, посмотрела, вышла потрясённая. Я поняла, что хочу делать то, что делают эти люди на сцене.
Я дождалась следующего спектакля и решила встретиться с Панковым. Это была зима, жуткий холод. Спектакль закончился, я ждала его около театра. Все люди вышли, Панкова всё не было. Я так боялась, что пропустила его в толпе. И, наконец, он появился, прикурил сигарету, посмотрел на меня и спросил: «Вы меня ждёте?». Я ему сказала, что хочу делать то, что он делает. Он сначала ответил, что он не работодатель, потом подумал, что я хочу прослушиваться и куда-то поступать, но я объяснила, что уже отучилась. Потом он решил просто дать мне свой номер телефона, чтоб созвониться и пообщаться, и был очень удивлён тем, что его телефон у меня есть. С тех пор я начала ему звонить и напоминать о себе. Где-то через три месяца он позвонил мне сам, попросил приехать, поставил фонограмму, предложил поимпровизировать. После этого мы начали записывать музыку для разных сериалов, фильмов и спектаклей. И вскоре мы стали делать «Гоголь. Вечера» Часть I. С тех пор началась новая жизнь.
Спектакль «Старый дом», фотограф Олеся Хороших
– Какой проект студии SounDramaвам особенно дорог?
– «Гоголь. Вечера» Часть I. Это как первая любовь. Как первое чувство, к которому ты всё время возвращаешься, чтоб не потеряться и не сбиться с пути. К тому же это Гоголь, необъяснимый , мистический, которого можно только чувствовать.
– У вас бывало такое, что роль была очень сложной, никак не давалась?
– Да. Это был русско-французский спектакль «Синдром Орфея» по Маяковскому и Жану Кокто со скрещенной, очень сложной драматургией. Я играла аллегорию Жана Кокто и Аглаоники из «Орфея и Эвридики». Это была двуполая роль. Ещё до этого в «Ромео и Джульетте» я играла Бенволио. (У Панкова был замысел, что клан Джульетты – азиаты, а клан Ромео – европейцы, а Бенволио вообще девочка, которая для всех мальчик (или мальчик, внутри которого живёт вечная девочка), и она влюблена в своего друга Ромео). Но в «Синдроме Орфея» роль была уже на более взрослом уровне. То есть не пацанка, а женщина с мужским нутром. И никак мне не давалось поначалу, но потом всё сложилось, благодаря Панкову, конечно же. У него никогда не бывает простой драматургии. На его спектакли развлекаться не ходят, на них нужно думать.
– У вас есть мечта сыграть какую-то определённую роль?
– Да. У меня есть давняя мечта сыграть Бланш Дюбуа в «Трамвае «Желание». Хочется открыть в себе такую Бланш, которую ещё никто не открывал. Но до неё ещё нужно дорасти.
Например, я подумать не могла, что когда-то буду читать со сцены Цветаеву или играть в «Гоголе». У меня даже никогда не было мечты сыграть Джульетту, но Панков предложил мне роль Бенволио. Это тоже Джульетта, но на уровень выше. Я нашла человека, который создаёт театр, который больше, чем просто театр. Там тысяча жанров, он ими жонглирует как хочет, создаёт свой жанр SounDrama. Володя сам гениальный актёр, и я мечтаю увидеть его в главной роли в каком-нибудь фильме или спектакле. Мне повезло, я вместе с ним играла на сцене в «Молодце», это было потрясающе.
Спектакль «Москва – открытый город. Переход», фотограф Олеся Хороших
Мы уже два года в Центре драматургии и режиссуры. Вова стал там худруком и привел нас с собой. Сначала было непросто с артистами, которые там уже работали, найти сценический контакт. Они не привыкли к такому синтезу музыки, драмы, хореографии. Мы очень осторожно другу к другу притирались, бережно. И в спектакле «Москва – открытый город. Переход» из нас образовалась чудесная команда. Это так классно, когда люди понимают твой язык. Потрясающе, когда ты видишь артиста и как на протяжении репетиций он растет. Самое классное в команде – когда ты учишься у своих партнёров и видишь, как они преодолевают сложности, а потом вытягивают и тебя.
Спектакль «Старый дом», фотограф Олеся Хороших
Недавно «МК» сделал нам подарок. Они отметили своей премией наш «Старый дом» в номинации «Лучший спектакль», Елена Алексеевна Яковлева получила приз за лучшую женскую роль. А я с Лёшей Лысенко получили призы за роль второго плана в постановке «Кеды». Но я бы ещё сделала номинацию за эпизод. Потому что у Панкова нет маленьких артистов и нет маленьких ролей, у него все завязаны друг на друге, все равноценны. У него в каждом спектакле есть эпизоды, где артист три минуты играет и просто взрывает зал. Это мечта – сыграть в таком эпизоде.
– Бывало ли у вас такое, что вы отказывались от роли по каким-то своим убеждениям?
– Нет, не бывало. Бывало, что отказывала режиссёрам. Но я делала это тактично, поскольку SounDramaдля меня приоритет. Если что-то параллельно идёт и не мешает основному делу, я готова участвовать, но если это пересекается, конечно, я отказываю. Но у Панкова никогда не было такого, чтобы я отказывалась. Я считаю, что это непрофессионально. Если ты доверяешь режиссёру, значит, иди до конца. Даже если сложно, всё равно выйдешь, потому что он выведет, по-другому не может быть. Он - поводырь.
Спектакль «Мама», фотограф Екатерина Стукалова
– А что вы сейчас репетируете?
– Сейчас у нас идут репетиции «Мамы» по пьесе Аси Волошиной. Там играют Елена Алексеевна Яковлева, Людмила Семёновна Гаврилова, Николь Плиева, Майя Бурыгина. Тема спектакля очень щемящая, и визуальная форма будет очень интересной. Я не могу не сказать о Елене Алексеевне. Однажды был момент, когда она не была занята в сцене, просто сидела рядышком, и у нас сломался какой-то проводок или деталь у камеры. А в спектакле «Мама» всё завязано на видео. Мы расстроились, а Елена Алексеевна предложила съездить и купить. Она ничего не понимает в этих проводках, попросила, чтоб ей написали на бумажке, как называется эта вещь, она съездила за ней, нашла, привезла её, и у нас продолжилась репетиция.
Вот во мне давно сидит вопрос о парадоксе «Гений и злодей», то есть может ли злодей быть гением. Я раньше думала, что нет, что гениальны только хорошие люди. Но жизненный опыт показывал обратное.
Но Елена Алексеевна попала под мою прежнюю формулу. Она тому доказательство. Хотя сама себя такой не считает. И это ещё раз только доказывает жизнь её гения. Именно люди с таким чутким, добрым, горячим, живым сердцем – гениальны. У неё такой человеческо-актёрский механизм внутри, какая-то необъяснимая, абсолютная стихия. И Панков такой же, он последнее отдаст, если нужно.
Спектакль «Мама», фотограф Екатерина Стукалова
– Вы очень мало снимаетесь в кино? Что вы думаете о современной ситуации в российском кинематографе?
– Я снималась один-единственный раз, и это был фильм Панкова «Доктор» по мотивам нашего спектакля. Фильм основан на реальных событиях, о докторе, который спасал людей в нечеловеческих условиях и остался при этом человеком. Это была чудесная пора. Мы ездили с этим фильмом по фестивалям, он людям очень нравился, они подходили и говорили «спасибо». Я мечтаю, чтобы Панков снимал. Я знаю, что это будет.
А что я думаю о российском кино? Как актриса, которая хотела бы сниматься, то думаю, этим нужно заниматься. Нужно ходить на кастинги, проходить пробы, знать контакты, быть в курсе, а я этого делать не умею. У меня даже портфолио нет. А вообще я думаю, что всё нормально в кино. Говорят, что кризис, ну и что? Это такой же кризис, как и в театре, как в стране, но всё равно оно живое. Я люблю живые лица на экране, известные или не известные, и если они в меня «попадают», это круто! Последнее из громких премьер, что я смотрела, это «Аритмия» Бориса Хлебникова. Мне очень понравилось.
– Чем вы занимаетесь помимо театра?
– Я плотно связана с музыкой. У нас в SounDrama есть своя концертная программа, и мы иногда делаем концерты. Сейчас, правда, всё реже и реже, потому что всё время на театр уходит. Ещё я пишу песенки, но к этому серьёзно не отношусь. Хотя, возможно, из этого выйдет маленький концерт. параллельно уже семь лет я сотрудничаю с радиостанцией «Европа Плюс». Я «звучу» там в джинглах музыкального эфира, музыкальных заставках.
Анастасия Сычёва занята в спектаклях Центра драматургии и режиссуры:
«Я, Пулеметчик»
«Док.тор»
«Москва – открытый город. Переход»
«Процесс. Сказка»
«Кеды»
«Старый дом»
«Мама»
|