Улица Пестеля, дом 24/27, квартира 28. Комната в большой коммуналке: паркетные полы, лепнина на стенах. Иосиф Бродский прожил здесь почти 20 лет. Отсюда в 1972 году он ушел: ключи, которые больше не понадобятся – на заваленном фотографиями и черновиками столе, стопки книг, которые не получилось взять с собой – у входа. Ушел, чтобы никогда не вернуться. Разве что мысленно: в эссе «Полторы комнаты» он написал об этом месте уже после смерти своих родителей, которых так и не выпустили к нему. Написал по-английски, что объяснил так:
Российское государство оказалось более благосклонно к Бродскому, чем советское, но ненамного. Спустя столько лет его все еще сюда не пускают: последняя соседка по коммуналке отказывается продавать свою жилплощадь и постоянно повышает цену. Собранных волонтерами и выделенных администрацией города денег на выкуп не хватило. Зато на них сделали ремонт; и пока что вопрос создания музея последнего российского писателя-нобелиата висит в воздухе, а предметы оригинальной обстановки Полутора комнат разбросаны по другим площадкам.
Свой моноспектакль «Бродский. Retweet» Павел Михайлов задумал в 2012 году, полный энтузиазма собрать с помощью культурных проектов необходимую сумму. Вырученное за год оказалось каплей в море амбиций одиозной бабушки, но спектакль жив, и проходит здесь регулярно. И даже если его финансовый вклад в дела Фонда создания музея Бродского не так велик, его идейная ценность – огромна. Потому что он возвращает дух поэта в родные стены: когда в какой-то момент ухо различает в чтении Павла отчетливые интонации Бродского, это ощущается как сеанс связи с потусторонним миром.
Ретвит, репост в современной культуре – это присвоение какого-то содержания, попытка выразить себя чужими словами. То есть, этим «retweet» Михайлов выражает через поэзию Бродского собственные переживания и мысли (во время поклонов на аплодисменты и крики «Браво» он отвечает: «Спасибо, но эти стихи написал не я. А жаль»). И то, насколько легко они отдаются внутри, дает понимание их вневременности и внеличностности. Столько лет прошло, столько правителей сменилось, столько домов разной степени безобразности воздвиглось на месте старых церквей – а Бродский все еще говорит словами нашей души. И то исследование, к которому побуждает перформанс, дает понимание причины этого факта.
Он весь – об одиночестве как естественном состоянии.
Одиночество гения – это недосягаемая высота, с которой с равной четкостью видно и променад курицы по двору, и суслика на меже, и Ленинград, и Коннектикут, и прошлое, и будущее. Это то самое одиночество, которое рождает поэзию, но отрезает пути назад – на землю.
Глуховатый голос Павла то течет, окутывая, то подхватывает и поднимает – к сводам храма или много выше – в небо, куда не всякий ястреб залетит. Гипнотизирующе перебирая чуткими пальцами, ступая босой ногой по паркету, который помнит Бродского, и дальше – по лучу софита, он как будто раздвигает стены, распахивая их в космос, и уводит нас прочь из старой коммуналки на Литейном в «пространство, лишенное тверди», в котором прошлое, настоящее и будущее сливаются воедино. Здесь сквозь рисунок каждой частной жизни проступают вечные истории: хлябь балтийских болот скрывает обломки Карфагена, в любом спящем младенце угадываем Спаситель... И поэт всегда одинаков – что во дворце Наместника Цезаря, что в кофейне с недурным бланманже.
Когда читаешь Бродского, некоторые пассажи приходится перечитывать, чтобы не упустить смысл, а на слух его воспринимать еще сложнее – и это слабое место многих постановок по нему. Но Михайлов так точно попадает в нерв, такую обнаруживает внутреннюю силу, такой масштаб, что в какой-то момент происходящее преодолевает метафорический звуковой барьер и становится «над» смыслом. Как музыка Баха, когда ты абсолютно все понимаешь, но не можешь объяснить.
«Бродский. Retweet» – это огонь в камине, разожженный в ожидании возвращения хозяина дома. Когда по человеческим меркам это произойдет – не так важно. Потому что на тех высотах, где обитают настоящие поэты, не существует времени. Этот проект – настоящая достопримечательность Петербурга, точно такая же, как пространство Полутора комнат. И, без сомнения, его стоит увидеть.
|